Звуковые интерпретации

Исследовать процесс зарождения образа и развитие внутреннего движения
в скульптуре для нас не менее важно, чем интерпретировать работу Тони Крэгга в целом. Задача поиска — нащупать тонкую грань, где самостоятельные элементы трансформируются в мысли и эмоции. Наша материя — исходный звук; а форма — движение и развитие звука в пространстве.

Сплав природных шумов, голоса, инструментов аналоговых и цифровых — рождает простую гармонию. Гармонию с окружающим пространством,
еще не названным, не раздробленным на явления и обозначения. Вдруг,
в повседневной суете, почувствовать это — значит услышать источник, рождающий бесконечное многообразие природы и всего материального мира.

Скульптура является для нас единым объектом, несмотря на обилие составных элементов. Нам виделся звук падающего железа, пустыни, старости... Расфокусирующий предметы из единого дискурса в обособленные объекты.
И мы задумались:

«А что если «Сосредоточение» фокусируется на схожих чертах в людях, музыке, историях, взглядах, нациях и религиях?»

Увидеть в разных сферах один общий звук и составить из этого музыку, углубившись в себя.

Это история нашего взаимодействия, совместного переживания идей
и столкновения мыслей. Скульптура Тони Крэгга «Абсолютно всеядный» натолкнула нас на тему поглощения.

В структуре музыки мы попытались отобразить непосредственно процесс уничтожения звуков, их смешение и наслоение. Подобным образом происходил и сам процесс ее создания. Различные желания и идеи зарождались в наших головах, а после сливались с противоположными мнениями,
с действительностью и жизненными обстоятельствами.

Работы Тони Крэгга завораживают и вдохновляют своей противоречивостью. Они сочетают в себе застылость материала в объёмной форме и подвижную пластичность наслоений, тягучесть и скручивание вязких масс. Этот дуализм дополняется витиеватыми линиями, которые, перетекая из своих абстрактных контуров, вдруг собираются и угадываются в запечатлённом художником образе. Такое гармоничное сочетание создаёт ощущение, будто скульптуры застыли в вечном движении.

Из всех представленных на выставке работ именно «Эллиптическая колонна» своей непредсказуемостью очертаний, магическим холодом зеркального потока увлекла наше сознание и сподвигла на воплощение ее звукового облика, который мы запечатлели в композиции "Cosmic flow". При записи музыкального оформления использовались разнообразные материалы (вода, сахарный песок, ключи, стеклянная бутылка, железная тарелка) и музыкальные инструменты (голос, терменвокс, синтезатор), с последующим наложением электронных эффектов.

Данная нам от природы способность синтезировать разные каналы восприятия (т.е. синестезия) дала возможность уловить энергетическое поле неподвижной скульптуры и интерпретировать его в звуке. Такое качество, присущее, по сути, каждому человеку, открывает перспективы для взаимопроникновения искусств, позволяя взаимодействовать
на грани нового.

Искусство рождается из сновидения и опьянения, из этих двух форм,
и находит выражение в двух типах эстетического переживания — аполлоническом и дионисийском (Ницше). Первое являет собой порядок, гармонию и порождает пластические искусства (в нашем случае — скульптуру). Дионисийское же начало — это опьянение, забвение, хаос, рождающее непластическое искусство (музыку). Они противостоят друг другу,
как искусственное противостоит естественному, но, тем не менее, эти два начала неотделимы друг от друга и действуют вместе. Они борются в создателе
и зрителе, и всегда оба присутствуют в любом художественном произведении.

Наша попытка выразить заключенную в толщу материала мелодию, мотив, историю — это попытка объединить аполлонические и дионисийские элементы в неразрывное целое, предлагая наблюдателю испытать полный спектр состояний человеческого духа через скульптуру «Застуканный спящим».

Известно, что «сон разума порождает чудовищ». Сотканные
из полуночных кошмаров, они терпеливо ждут, пока балансирующее
на тонкой кромке между сном и явью сознание не сорвется вниз, прямиком
на клыки этих ужасных монстров. И беззащитный разум будет пребывать
в плену своих же порождений всю бесконечность времени, пока длятся убийственно-удушающие объятия Морфея. Но чудовища живут только
до тех пор, пока мертво сознание, и при первых же признаках его воскрешения/пробуждения уходят обратно во тьму, превращаясь из осязаемых монстров
в бестелесные тени, тающие на полуденном солнце.

Скульптура Крэгга «Застуканный спящим» нам видится одним из этих чудовищ. Монолитная, многоногая, с ракушечным панцирем, скульптура напоминает обитающего на океанском дне доисторического зверя, который является сгустком первородного древнего зла и ужаса. Зверь выжидающе покоится в морских глубинах человеческого сознания и при первых звуках колыбельной песни из музыкальной шкатулки выходит из оцепенения
и с ревом медленно движется со дна к поверхности воды. Но граница раздела двух стихий, воды и воздуха, являет собой ту самую грань между сном
и пробуждением, то самое место, где происходит Перерождение. Поэтому
на желтую песчаную отмель ступает уже не жуткое создание глубинного мрака, а хрупкая богиня красоты, явившаяся из птичьих криков и нежного шепота прибрежных волн.

Постоянство, перетекающее из одного состояния в другое. Постепенно
и неспешно. С редкими и резкими переломами, которые приводят к изменению формы. Сначала кажущиеся непривычными, но необходимые перемены.

При взгляде на красную фигуру у нас возникло ощущение массивного ледника, который постепенно меняет свою форму. Но изредка случаются и резкие повороты, ключевые разломы. Сравнений можно подобрать огромное множество, но в любом случае каждый увидит свое. Мы попытались изобразить неминуемое изменение формы. Застывшие перемены. Когда в одной скульптуре есть место нескольким формам и нескольким эмоциям.

Отправной точкой проекта явилась заданная Молодежным центром Эрмитажа тема синестезии. Нам было предложено поразмышлять о взаимодействии музыки и скульптуры. При этом предполагалась форма, в которой скульптура Тони Крэгга должна быть триггером, а музыкальная композиция — нашим дополнительным переживанием.

В ходе обсуждения проекта внутри коллектива мы поняли, что не считаем связь между музыкой и скульптурой очевидной. Возможно, это связано с тем,
что среди нас не оказалось синестетов. Мы поняли, что не можем создать музыкальное произведение, которое выразит скульптуру, так как все поиски
в этом направлении сводились к условно-формальным упражнениям, обесценивающим музыкальное и скульптурное произведение, и результат
не являлся бы художественным высказыванием.

Отталкиваться от личности художника мы также не могли, в известной степени Тони Крэгг был для нас фигурой случайной. Можно предположить,
что интенцией для организаторов проекта могли послужить и другие произведения искусства. Мы решили включить Тони Крэгга в произведение опосредованно. Слово "cragg" имеет множество фонетически схожих форм, таких как "crack" (раскалывать, трещать) , "crag" (утес, скала), что и легло
в основу нашего проекта. Смещая роли и акценты элементов работы,
мы подчеркиваем невозможность однозначной трактовки конечного произведения.

В результате наших размышлений мы решили создать произведение,
в которое будут включены: звуковая часть, привнесенный объект и текст.
Все это привело нас к форме, которая может показаться зрителю конфликтной, но это только маневр. Главным же является то, что именно в этой форме,
на наш взгляд, возможно взаимодействие между объектом и звуком, в котором они будут существовать в неразрывной связи, и звук станет основной частью художественного высказывания.

Индустриальное общество породило новую религию, и имя ей — Потребление. Храмы этой религии — заводы, фабрики, предприятия, мастерские. Ее гимны — шум производства, звуки работающих машин. Но в этом, на первый взгляд, хаотичном шуме мы можем услышать определенные ритмические структуры, напоминающие нам то колокольный звон, то монотонные напевы шаманов.
Что останется, если мы очистим производственные шумы от множества наслоений? Может быть, ровный звук поющей чащи, доносящийся
из буддийской ступы, форма которой угадывается в работе Тони Крэгга «Монастырь»?

Pinball Cragg — это попытка с помощью звука показать, как может рассматриваться скульптура, если переместить ее в другую плоскость.
С одной стороны, «Культурный миф Африки» мог бы быть конструктивистским натюрмортом, с другой — игрой в пинбол.

Звуковая волна коррелирует с шариком, который запускают сверху вниз
или снизу вверх. При ударе о фигуры скульптуры происходит одновременно отражение элемента и появление нового,инородного поля и слоя, демонстрирующего, как волна без изменения свойств может обходить препятствия, материальные или звуковые.

Pinball Cragg — это одновременно разложение на множество частиц
и создание целого, заставляющего до бесконечности наблюдать
за плоскостью скульптуры.